Для развития российской индустрии легкой промышленности складывается благоприятная обстановка. Только за 2017 год был запущен ряд новых мощностей: завод по выпуску кож для автомобильных и авиационных нужд в Рязани, начат выпуск натуральных мебельных и обувных кож в Смоленской области, производство флисового полотна в Ивановской, ортопедической обуви с применением 3D-технологий в Москве и многие другие. А одним из стратегических векторов развития государство видит формирование национальных брендов. О перспективах легпрома и готовности отечественных предприятий к новым форматам работы – в интервью владельца компании «Redsport Sportwears company» Александра Захарова.
Ваша компания, пусть и в своем узком спортивном сегменте, вполне является предприятием по выпуску брендов. Наши бренды одежды уже начали вызывать интерес за рубежом? Как обстоят дела с экспортом готовой продукции?
Сегодня мы сталкиваемся с огромной проблемой, связанной с вывозом готовой продукции за рубеж. После того, как узнаешь, какое количество надо собрать документов и сколько это стоит, уже ничего не хочется. Для того, чтобы быть конкурентным на внешнем рынке необходимо продумать ввоз комплектующих, тканей и фурнитуры – того, что у нас не производят.
Нужно развиваться и привлекать инвестиции извне. Вот, например, Южная Корея, Тайвань, Китай. Прежде чем стать гигантами электроники, автомобилестроения, эти страны развивались на базе швейной промышленности, ориентированной прежде всего на экспорт. Закупалось необходимое оборудование, минимальные затраты на обучение. То есть, условно говоря, некая промышленность, работающая практически полностью на экспорт, развивалось с привлечением огромного количества населения, что называется, «от сохи».
Мы говорим очень много про экспортный потенциал отраслей, о продукции Made in Russia, о развитии отечественного легпрома семимильными шагами. Однако швейная промышленность – сердце индустрии – перешло практически в состояние выживания и полного отсутствия конкурентоспособности внутри страны. Кто сегодня в России производит продукцию: швеи из Азии, или мы все-таки можем обойтись своими силами?
К сожалению, мы потеряли огромный пласт, возродить который практически невозможно. На тех швейных предприятиях, где остался профессиональный кадровый состав, считаю необходимым жестко формировать и запускать социальную программу по подготовке кадров. Если говорить о легкой промышленности в целом, то, что мы потеряли, наверстать тяжело. В 90-е годы швеи уходили с фабрик, шли торговать в ларьки. Да, время было тяжелое на предприятиях, поэтому сложно винить их в уходе из профессии. Но возвращаться назад на производство тоже уже мало кто захотел. За эти годы мы полностью лишились не только большей части отраслевых специалистов, но и профессиональных училищ. В них попросту отпала необходимость. Профессия швеи, технолога, закройщика, текстильщика и т.п. давно не в «топе». Все понимали, что швея – это утопичная профессия. Зато дизайнеров сколько. А посмотрите, в каких сферах сейчас работают мужчины: строительство, водители, охранники. Кстати, в части швейной промышленности. Ведь у женщин гораздо меньше выбора работы. Именно швейка имеет самую высокую отдачу и высокую востребованность. Я не о ремонте одежды говорю, а о профессиональных швеях. А их сейчас большой дефицит. Мелкие производства как-то выкарабкиваются, а большие в части потребительского сектора легпрому, думаю, не очень нужны. Кстати приходится привлекать кадры из Киргизстана. Так как их легче всего устроить по договору, многие этим пользуются. А выхода все равно нет.
Некоторые предприятия готовы брать на работу женщин с судимостью. В основном это швейные фабрики, которые очень охотно берут наших женщин, поскольку в колониях они в основном трудились швеями. В нашей стране бывшими заключенными практически не занимаются. Мало центров по реабилитации и социализации. Не может ли трудоустройство и обучение женщин с судимостью стать одним из решений проблемы кадров в швейке?
Какое-то время назад мы шили в женской колонии г. Явась. Это была единственная колония с профессиональным уровнем подготовки. Они поэтапно пересаживали швей с уровня на уровень – с низкого на более высокий уровень. Человек проходил обучение, затем автоматически квалифицировался, поэтапно переходя с одного места на другое выше и выше. Но тут важно, чтобы начальник колонии имел подчинённых с профессиональными навыками в области швейного производства, чтобы координировать действия. Там, кстати, отшивались наши крупные компании. Работников колонии ценили как профессионалов. Меня потрясло отношение к людям. Заключенные женщины действительно очень хорошо относились к начальнику колонии. Помню при мне к нему в кабинет вошла молодая женщина, которая должна была выходить из зоны в ближайшие четыре-пять дней. Она отбывала срок за тяжкое преступление, имела на руках маленького ребенка, родившегося в колонии. Так вот, была большая проблема – она не хотела уходить из колонии. Куда, говорит, я пойду? Оставить просила. Родители умерли, дом за время ее заключения завалился. И начальник колонии мне тогда сказал: «Самое страшное, что скорее всего она вернется сюда».
Госпрограммы и помощь с трудоустройством важная роль для профилактики рецидивов. Тем более для женщин в нашем обществе. Вероятность повторного преступления весьма велика?
От женщин отказываются родственники. Это очень большая трагедия. Как правило, все от нее отворачиваются. К мужчинам, совершившим ошибку и порой сознательную, отношение иное, надо признать. Выстраиваются очереди, чтобы передачку отдать. Можно было бы брать женщин, отсидевших срок и умеющих шить, обучать, но очень небольшой процент хочет работать по профессии.
Понятно, что система работает везде и по-разному, но есть же актуальные инструменты подготовки кадров, как они сегодня работают у нас?
Повторю, на мой взгляд, одна из наших самых главных проблем – это практически полностью закрытые ПТУ. У нас нет механиков швейного оборудования, нет швей высокого уровня, закрыты техникумы, которые готовили мастеров технологов, лаборантов, электронщиков. Все станки на электронике. Я же условного «Васю с топором» не подпущу к оборудованию, это электроника. У нас выпускают безграмотных конструкторов. Их учат так, лучше б не учили вовсе. Это такая большая проблема. Дизайнеры не нужны, у нас их слишком много. У нас каждая дочка богатого папы считает, что она дизайнер. Таких талантов как Ульяна Сергеенко практически нет в нашей стране. Это крупицы. Они выпускают красивые оригинальные вещи, которые реально могут конкурировать с любым мировым модным домом. Но все упирается в непрофессионализм исполнителей.
Ситуация выглядит практически тупиковой. Все последние 20 лет число желающих работать в промышленности сокращалось. Исчезла система подготовки кадров. Несмотря на то, что Минпромторг стал уделять больше внимания легкой промышленности, отрасль продолжает находиться на вторых ролях. Да и по размеру субсидий значительно уступает металлургии, нефте- и газодобыче и т.п.?
Нужна государственная программа. Есть большие производственные базы. Можно применить прежний опыт. Давайте вернемся в дореволюционную Россию – будем возрождать при крупных предприятиях обучающие мастерские. Человеку выдают документ, сертификат и т.п. Могут взять на работу по договору. Но человек должен возместить затраты на обучение, если он не планирует работать на этом предприятии. Просто многие приходят – так, отучились и ушли. Должна быть социальная ответственность перед тем, кто тебя обучает. Я наблюдаю, какие усилия принимает Министерство промышленности и торговли для развития отрасли. Но развитие легпрома это ведь вопрос не только Минпромторга. Задача развития индустрии прежде всего в ведомственном взаимодействии – Минтруд, Минобразования, развитие предпринимательской инициативы для этого сегмента бизнеса.
А численный состав сотрудников вашей компании каков?
У нас два предприятия, с которыми мы работаем – это Великие Луки, там в районе 200 человек. В Москве небольшое предприятие – порядка 10 человек. Но это специализированная спортивная линейка для бокса, боксеров.
Вы говорили про опыт дореволюционной России. Между тем, в этот период швейная промышленность потребительского сектора развивалась преимущественно в частных мастерских. Как вы считаете, развитие легпрома – это преимущественно малый и средний бизнес? Или все же крупные предприятия?
В нашей стране это малый и средний бизнес. Все упирается в техническую базу. Очень слабо подготовленные сотрудники опять же. К сожалению, грамотных, профессиональных технологов, способных работать на предприятиях численностью 250 сотрудников и более, очень мало. Еще одна проблема – отсутствие налаженного постоянного канала сбыта, по этой причине многим маленьким и средним предприятиям бывает нелегко динамично развиваться в ногу со временем. Для развития нужен сбыт. Но, опять же, важно грамотно выстроить маркетинг, найти своего покупателя, свою нишу. Просто так шить в стол и жаловаться на все подряд неправильно. Сейчас, тем более, есть возможность выходить на электронные площадки.
Но для сбыта нужен и ассортимент. Большая часть произведенной массово продукции легпрома – платья, брюки, сарафаны – мало чем отличается от ассортимента 20-ти и 30-ти летней давности. Как заставить предприятия пересмотреть дизайн и вид выпускаемого товара?
Никак не заставить. Тут опять же вопрос в дефиците грамотных специалистов со всеми вытекающими последствиями. На предприятиях, повторюсь, острый дефицит профессиональных отраслевых специалистов. Те, кто приходят работать – это не работники, а кусок сырого мяса. Лучшие училища в стране закрыли. Поэтому, если брать в пример массовое производство, мы часто получаем на выходе одежду, отшитую по советским лекалам. У них была 20 лет назад пройма рукава широкая, так модель поменять не могут – нет конструктора.
У вашей компании специфичное производство. Как справляетесь с кадровыми и сбытовыми проблемами?
По кадрам, каждого сотрудника собираем по крупицам, часто берем и подгоняем под наши требования, а они у нас очень высокие. Многие не выдерживают и уходят. Остаются те, кому интересно, двигаются вперед.
Мы работам с особой тематикой. У нас спортивные фирмы для профессиональных боксеров. Работаем с региональными федерациями, хоккейными клубами. Это такая своя философия. У нас размещают заказы на форму Казахстан, Армения, Беларусь, Азербайджан. Ну, конечно, нашими клиентами являются и знаменитые спортсмены – А. Поветкин, Д. Лебедев, А. Олейник, С. Харитонов, Г. Головкин, И. Сайгадаковская, И. Залилов, И. Вовчанчин, А. Набиев и другие.
В 2017 году мы познакомились с замглавы Минпромторга России Виктором Евтуховым, курирующим в том числе легкую промышленность. И он предложил нам сделать небольшую коллекцию для наших уважаемых руководителей и друзей – «Team Putin». Я предлагал Виктору Леонидовичу делать коллекцию в том числе для продажи, но он отказался. Для нас это пока не стало массовым продуктом, так как теряется уникальность идеи. Кстати, Виктор Евтухов выступил в роли дизайнера «Team Putin». Так что коллекция основана прежде всего на энтузиазме одного человека.
У нас есть клиент – Алексей Олейник, потрясающий спортсмен! Кстати, именно он порекомендовал нас Виктору Евтухову для реализации проекта «Team Putin». При знакомстве с Виктором Евтуховым я понял, что он не равнодушен к спорту. Когда он предложил попробовать сделать что-то из коллекции Team Putin, я не смог отказать. Это – вызов. Для создания линии мы использовали как российские ткани, так и материалы итальянского производства, какая-то часть закупалась в Турции. Фурнитура также закупалась на территории России и в Южной Корее. Эта коллекция рассчитана на людей не равнодушных к стране и которые гордятся своим президентом.